Тим Талер, или Проданный смех - Страница 29

К оглавлению

29

Тим, юнга в клетчатых брюках и старом свитере, поднялся с тахты и тоже поклонился:

— И вам, барон, приходят иногда в голову блестящие идеи. Разрешите мне теперь переодеться. Я хотел бы остаться один.

В первый момент Треч уставился на мальчика, не произнося ни слова. Потом он вдруг весело рассмеялся. И, всё ещё продолжая смеяться, воскликнул:

— А ты, оказывается, способен на большее, чем я думал, Тим Талер! Поздравляю!

Только теперь он заметил, что Тим, слушая его смех, побледнел.

Этот смех — весёлые раскаты и переливы, — которым он всякий раз, словно лассо, ловил своих собеседников, не подействовал на мальчика. По отношению к нему он не имел никакой силы. Ведь это был его собственный смех.

Треч поспешно направился к двери. Но прежде чем выйти из номера, он вытер рукавом своего пиджака полированную поверхность небольшого письменного столика, стоявшего на его пути, почти у самой двери; при этом он, искоса взглянув на Тима, пододвинул локтем на середину стола кожаный бювар с письменными принадлежностями.

Только после этого он открыл дверь и, оглянувшись через плечо, сказал:

— Всегда к вашим услугам, господин Талер! Я позову камердинера. Это очень преданный мне человек, родом из Месопотамии.

— Спасибо, — сказал Тим. — Я привык одеваться сам.

— Что ж, тем лучше, — усмехнулся барон. — Значит, на этом мы сэкономим.

Наконец он вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

На лестничной площадке барон постоял немного в раздумье.

— Парень, видно, решил заполучить назад свой смех, — пробормотал он. — Он презирает могущество, которое дают тёмные силы. Или равнодушен к нему. Он хочет света, а свет… — барон медленно направился в свой номер, — а свет, как известно, преломляется зеркалом. Надо будет попробовать этот способ.

Войдя в свои апартаменты, Треч тут же снова опустился в кресло. Над его головой висела точно такая же люстра, как в номере у Тима. Взгляд барона упал на легонько покачивающиеся стеклянные слёзы, и, вспомнив, как Тим швырнул туфлей в паука, он вдруг расхохотался.

Он так хохотал, то наклоняясь вперёд, то откидываясь назад, сотрясаемый смехом, что кресло под ним скрипело. Он хохотал, как мальчишка. Смех подымался откуда-то изнутри и выходил на поверхность, как пузырьки в стакане с газированной водой. И всё снова и снова рулада смеха оканчивалась счастливым, захлёбывающимся смешком.

Но барон был из тех людей, которые никогда не отдаются с весёлой беззаботностью своим чувствам. У него отсутствовал талант быть счастливым. Он имел привычку всё объяснять и разлагать на части, даже свои собственные чувства.

И на этот раз, как только смолк последний счастливый смешок, барон задумался над тем, чему он, собственно говоря, смеялся. И тут он с изумлением установил, что смеялся над самим собой, над своей неудачной попыткой завоевать расположение Тима при помощи фокусов с чёрной магией.

Итак, попытка не удалась. Треч оказался побеждённым. И всё-таки он смеялся. Это было что-то новое для барона, совсем неожиданное.

Он поднялся с кресла и, шагая взад и вперёд по комнате, принялся рассуждать вслух.

— Поразительное дело, — бормотал он себе под нос, — я купил этот смех, чтобы обрести власть над сердцами и душами других людей. И вот… — он был так ошарашен, что даже остановился, — и вот я обрёл власть над самим собой, над моими настроениями, ужасающими капризами и причудами. У меня больше нет никаких настроений! Я их высмеиваю!

Он снова стал шагать взад и вперёд по комнате.

— Раньше я приходил в бешенство, когда, испытывая свою власть, оказывался побеждённым. Я мог буквально вцепиться зубами в ковёр от ярости. А теперь, даже потерпев поражение, я остаюсь победителем: я смеюсь!

Барон потрогал свою шишку на лбу — он выглядел при этом почти счастливым — и воскликнул:

— Невероятно! Всё, чего я добился в жизни, я получил благодаря коварству и обману, козням и лукавым победам над другими. И вдруг теперь что-то досталось мне само собой, просто так, без всяких усилий, только потому, что где-то внутри у меня сидит какое-то клокотание, которое может в любой момент подняться на поверхность и явиться в моё распоряжение. Нет, смех стоит гораздо дороже, чем я предполагал! Да за него не жалко отдать целое королевство!

И снова этот длинный, худощавый человек бросился в кресло. Лицо его на мгновение стало лицом господина в клетчатом с ипподрома, замкнутым и хитрым.

«Ну что ж, гонись за своим смехом, Тим Талер! Гонись, гонись! Ты никогда не получишь его назад! Я держу его крепко, изо всех сил, зубами и когтями!»

Лист семнадцатый
БОГАТЫЙ НАСЛЕДНИК

Обычная форма юных богатых наследников выглядела во времена Тима так: короткие серые штаны, курточка в красную и чёрную полоску, белоснежная шёлковая рубашка, галстук в красную шотландскую клетку, такие же носки и коричневые замшевые полуботинки на толстой подмётке.

Тим стоял в этом костюме перед зеркалом в человеческий рост и причёсывался, в первый раз в жизни смочив предварительно волосы одеколоном. На ковре у его ног лежал раскрытый иллюстрированный журнал с фотографиями чемпиона по теннису. Тим старался уложить волосы точно так же, как у чемпиона. Наконец это ему кое-как удалось.

Некоторое время он пристально рассматривал своё лицо в зеркале, потом попробовал приподнять вверх уголки рта. Но это даже отдалённо не напоминало улыбку.

Тим грустно отвернулся от зеркала и стал бесцельно бродить по своему номеру из комнаты в комнату. Он покачался от нечего делать в кресле-качалке, подробно рассмотрел картины, висевшие на стенах — всё это были корабли в открытом море, — потом поднял телефонную трубку цвета слоновой кости, но тут же снова положил её на рычаг и, наконец, раскрыл кожаный бювар с вычурным тиснением, который барон, уходя, пододвинул на самую середину полированного письменного стола.

29